Режим бога. Зенит Красной Звезды (СИ) - Страница 65

- Прекрасный кофе... Из Италии привезли?

- Да, итальянцы настоящие ценители...

Эдита Станиславовна соглашается и с видом истинного эстета дегустирует напиток, а потом дает ему высокую оценку. Появление Альдоны избавило Пьеху от унизительной необходимости продолжать свои оправдания, и похоже на этом тему с извинениями она считает исчерпанной.

- О, боже, я та увлеклась вашим чудесным кофе, что забыла о главном...!

Отставив чашку, она тянется к своей дамской сумочке и достает оттуда конверт. Кладет его на столик, и изящным жестом подвигает конверт ко мне.

- Я так понимаю, здесь пять тысяч?

После кивка, отодвигаю конверт в сторону.

- Эдита Станиславовна, помнится наша изначальная договоренность была про 5000 и еще 3000, если "Семейный альбом" прозвучит на "Песне года". Я ничего не путаю? Песня прозвучала.

Я вопросительно изогнув бровь, копируя Клаймича, смотрю на Пьеху.

Певица смущенно вспыхивает и снова тянется к чашке с недопитым кофе. Я продолжаю воспитательную работу с прижимистой дамой:

- Сумма, конечно, не большая... Но как говорят немцы - чем точнее счет, тем дольше дружба. Эдита Станиславовна, вы же рассчитываете на дальнейшую дружбу со мной?

Еще один кивок.

- Я доплачу - тяжелый вздох - В ближайшие три недели.

- Договорились - небрежно бросаю конверт в ящик стола. Пьеха выглядит, словно с ее хрупких женских плеч свалилась огромная тяжесть, и прямо на глазах веселеет. Расспрашивает меня о поездке в Италию, шутит, рассказывает о своей любви к Франции. Наш разговор все больше напоминает светскую беседу, и я не могу про себя не отметить, как непринужденно Эдита Станиславовна закрыла тему с затянувшимся долгом. Да... хорошее воспитание - это сила.

Судя по всему, первая часть марлезонкого балета исполнена, и мне уже интересно, что же будет дальше...

- ...Виктор, я надеюсь, мы уладили все наши недоразумения...?

- Конечно, Эдита Станиславовна...!

Ну, если называть этот некрасивый поступок простым недоразумением, то почему бы и нет... В принципе я понимаю, каких трудов Пьехе стоило придти сюда на поклон и принести мне извинения, пусть даже в такой ...легкой форме. Все-таки расшаркиваться перед пятнадцатилетним парнем для нее довольно унизительно.

- Тогда я ...могу рассчитывать на наше дальнейшее сотрудничество?

- Да, Эдита Станиславовна. Я больше не вижу препятствий для продолжения наших хм ...партнерских отношений.

Прямо вижу, как с плеч Пьехи сваливается еще одна гора. Видимо опасения, что я проявлю злопамятность и мстительность, у нее еще оставались. Теперь же передо мной сама любезность и очарование. Пьеха сообщает мне извиняющимся тоном, что новую песню неплохо бы получить к концерту в Останкино в честь 8 марта. А еще лучше бы две. Угу... сейчас подпрыгну и побегу сочинять! После такого проявления настоящей акульей хватки мое уважительное восхищение Эдитой Станиславовной несколько меркнет. Наглеть-то не нужно... У меня вон свои девчонки без нового репертуара сидят, и Сенчина вот-вот попросит новый шлягер (а скорее ее патрон, взбирающийся на Олимп)... Но за напоминание о концерте в Останкино спасибо ей, я о нем как-то совсем забыл за всей этой кутерьмой. Моя улыбка становится отстраненно вежливой, и я довольно жестко прерываю голубые мечтания Пьехи.

- О двух песнях не может быть и речи. Постараюсь написать для вас хотя бы одну, но и то не уверен в своих возможностях - слишком уж мало времени осталось.

- Когда мне позвонить? - Пьеха театрально мнет салфетку в руке

Я демонстративно беру со стола свой ежедневник и с умным видом перелистываю страницы - ...скажем, во вторник. А лучше утром в среду.

- Хорошо, Виктор. Я с вами обязательно свяжусь!

Сразу после Пьехи в кабинет заскакивает возбужденная Альдона. За ней уже толпятся музыканты, Леха, Вера...

- Избрали! Романова! Только что по радио сообщили!

Ну слава богу! Теперь мы "Романовы". Я закрываю глаза и чувствую, как тяжкий груз падает с моих плеч.

- Давай звонить... - я киваю Альдоне на телефон

Девушка усаживается на край стола, начинает по памяти набирать номер. Дозвонившись до отца, она сразу, без приветствий, переходит к делу:

- Мы можем забрать Григория Давыдовича? Как в понедельник утром? Надо сегодня! Я очень тебя прошу!

Разговор явно буксует, я забираю у Альдоны трубку.

- Имант Янович, добрый день! Селезнев.

- Здравствуй, Виктор.

- Имант Янович, Семен Кузьмич твердо обещал мне отпустить Григория Давыдовича при первой же возможности. Я свою часть наших договоренностей выполнил, теперь дело за ним.

- Виктор, я не понимаю, к чему такая спешка? Вопрос с освобождением Клаймича уже решен. Неужели нельзя подождать до понедельника?

- Нельзя! Вы понимаете, что этот человек целых три недели сидит в тюрьме по ложному обвинению?!

- Ну, ...предположим не в тюрьме, а в больнице следственного изолятора...

- Тем более! И ему срочно нужна хорошая медицинская помощь, нормальный режим и домашнее питание. А вы предлагаете продержать в изоляторе больного человека еще два дня. Просто потому, что вам некогда уладить бюрократические вопросы и сделать пару звонков.

Сам понимал, что не надо было в таком тоне говорить с Веверсом, но меня уже несло. Нужно будет - я и до Цвигуна с Романовым дойду!

- Имант Янович, Обещания. Нужно. Выполнять. Мне было дано слово офицера!

Веверс молчит несколько секунд, которые кажутся мне вечностью.

- Хорошо... - голосом латыша можно заморозить целое море - Подъезжай в Лефортово через два часа.

- Спасибо, Имант Янович!